Михаил Соломатин

Разговор с Михаилом Соломатиным проходил в мастерской скульптора. На мой взгляд, это удивительное место, пусть захламленное и пыльное, но только оказавшись в нем действительно начинаешь понимать процесс создания произведения искусства. Невольными слушателями нашей беседы явились десятки вылепленных из гипса и глины фигур, молчаливо взирающих на нас из разных уголков просторной комнаты.

Михаил Соломатин – человек, открытый и закрытый одновременно. Он честно, не стараясь выглядеть в своих словах лучше, чем он есть на самом деле, отвечает на все вопросы; открыто высказывает свое мнение, не думая о том, что оно может кому-то не понравиться. При этом разобраться, что в этот момент твориться в душе художника, практически не возможно.

Михаил, расскажите, как к Вам пришла идея стать скульптором?

Я с детства много рисовал. Сначала изрисовал полностью тетрадный альбом, потом ходил в кружок художественной школы. Идея пришла очень просто – я больше ничего не умею делать так хорошо, как рисовать и сейчас лепить.
Но на скульптурное отделение я пошел потому, что на него был самый маленький конкурс. Иначе бы я пошел на графику. Интересно, что когда я только начинал учиться скульптуре, на выставках всегда смотрел все, а после трех лет обучения в институте, кругозор сузился – я стал обращать внимание только на скульптуру, а то, что на стенах – сегодня кажется - цветными пятнами.

Расскажите немного о художественном институте, где Вы учились. Почему решили идти именно в это учебное учреждение?

Я решил поступать в Суриковское училище, но провалил экзамены. А в Академии Глазунова был недобор на скульптуру, поэтому я пошел туда. Кто провалился в «Сурке», все встретились в академии. Там я проучился два года, но мне все время казалось: «как у нас все плохо на скульптурном отделении, а в «Сурке» как было бы хорошо». Например, у нас на всех был всего один станок. Поэтому я решил для себя, что надо когти рвать, и перевелся на скульптуру в Суриковский институт.

Скажите, в дальнейшем Вы не пожалели о своем выборе?

Нет, не пожалел. В Академии Глазунова наибольшее внимание уделяется реалистическому направлению в живописи, поэтому в Суриковском институте я себя почувствовал свободнее. Это я потом понял, что не важно, где учишься, а важно, что делаешь. В Глазуновской Академии, например, всегда был порядок, а у нас, в Суриковском институте, – бардак. Всегда лучше там, где нас нет.

Михаил, скажите, что Вам дала учеба в Суриковском институте?

У меня часто возникает ощущение, будто это время прошло в пустую. Но, все равно я благодарен, что мне предоставилась возможность там учиться. В институте было свободное время, не нужно было думать, где найти модель, например. Поэтому и для творчества было гораздо больше возможностей. У меня после института всего две новые работы за семь лет – это «Пых – пых» и «Далила». Сейчас я работаю в основном на заказ, поэтому на творчество не остается ни времени, ни сил.

Скажите, кого Вы особенно ценили из преподавателей и почему?

В первую очередь это - Владимир Ефимович Цигаль, я очень благодарен его мудрому руководству. Это был просто удивительный человек. Он приходил каждый четверг к 10, лелеял нас – студентов. Кроме этого, он приносил заказы, которые мог бы сделать сам, и нам это здорово помогало. Я провел в творческой мастерской Цигаля три года, и это были лучшие годы в моем творчестве. Поскольку там была творческая свобода, у меня была своя мастерская все три года – это целое счастье для скульптора.
Мне также хочется вспомнить Купреянова Я.Н. Я обязан мастерской этому человеку, а для художника – это все.

Скажите, как Вы относитесь к преподавательской деятельности?

Институт, педагогику не считаю своим.


Известно, что сейчас непросто прожить, занимаясь только творчеством. Скажите, Вам это удается?

Я уже говорил, что скульптура - это лучшее, что я умею делать. А когда делать нечего и денег не хватает даже на еду, приходится что-то искать. Существует такая организация – Архитектурное Бюро. Это посредники, поэтому, работая с ними, сам скульптор получает очень мало, но это лучше, чем ничего. Но Бюро архитектурных заказов - это такой мир, где сегодня сказали, что есть заказ, а завтра его кто-нибудь другой сделает. Неплохой заработок на церковных заказах – ограды, постаменты, кресты, в храме что-то. Сейчас, конечно, всем трудно - кризис, деньги обесценились.

Расскажите, как к Вам приходит замысел будущего произведения?

Например, идея появляется, когда я вижу что-то, что меня трогает, и хочется это вылепить. Иногда я просто придумываю сюжет, порой приходится его из пальца высасывать. Бывает, замысел композиции складывается из уже ободранной работы. Так происходит, когда я не знаю, что конкретно хочу вылепить. Вдруг вижу - красивая форма, и возникает желание ее долепить. Но, как правило, так редко бывает. Чаще всего я вижу какой-то момент в жизни и хочу его запечатлеть. Например, я однажды шел и увидел старушку без головы. Конечно, оглянулся, чтобы рассмотреть. Оказалось это у нее капюшон такой, а сама она так сгорбилась, что и не понятно сразу. Еще в метро нередко интересные сюжеты встречаются. Так, я видел, как милиционер за шиворот вытаскивал из метро напившегося до бессознательного состояния мужчину – это тоже стало темой для скульптуры. Я ее создал в нескольких вариантах. Аппетит приходит во время еды.

Какой материал Вы предпочитаете в изготовлении скульптуры? Возможно, все зависит от характера самой работы?

Мне больше всего нравится лепить из пластилина – поверхность лепкая. Камень, дерево – это не мое. Хотя в институте у меня была практика резьбы по дереву. Бронза – тоже не для меня: физически тяжело.


Михаил, Вы считаете себя уже сложившимся мастером?

Да, я уже сложившийся скульптор, потому что уже никого не слушаю, и всегда делаю по-своему. Но сами работы все время разные.

Скажите, чье мнение о Вашем творчестве является для Вас важным?

Свое мнение, также важно мнение друзей. Из учителей - Лев Анатольевич Сильвестров. Я с ним советовался в кружке. У скульпторов между собой всегда есть конкуренция, и не каждый скажет правду. А от друзей не обидно слышать и критику.


Михаил скажите, как Вы относитесь к современному искусству?

Некоторые работы в современном искусстве мне нравятся. Но художник, который использует перфоменс, лишь делает видимость, что он что-то создает. При этом 90% таких работ – временные, их делают, чтобы быстро пустить пыль в глаза. Обидно, что в конкурсах все чаще выигрывает абстракция. У меня такое ощущение, что реализм развалился. А задача многих сегодняшних художников придумать что-нибудь новое на завтра. Взять, к примеру, памятник Петру Церетели: некрасиво ставили, некрасиво хотят снять. Кажется, и вправду, Москву ничем не испортить. Сейчас ярко все, мозаика, мульти-пульти просто. На Парке Победы красивый декор, там поработал хороший оформитель, но складывается ощущение, что это все ногой слеплено.

Известно, что существует ряд специальных конкурсов для скульпторов. Скажите, Вы принимаете в них участие?

Да, я участвовал в конкурсе на памятник шахтерам в городе Междуреченск Кемеровской области в 2010 году. В городе хотели установить памятник шахтёрам, погибшим в шахте Распадская. Но конкурс выиграл проект местного скульптора. Сейчас я учувствую в конкурсе на памятник Первому Купченцу в Петербурге. Это по инициативе жителей Фрунзенского района. Время покажет, что из этого получится.

Михаил Соломатин удивительно простой в общении человек. Творчество – это для него, прежде всего, работа, кропотливая и тяжелая. Этот человек не воспринимает свое мастерство исключительно, как дар свыше, которым можно смело гордиться. Все созданное мастером – это трудоемкая работа, вечный поиск совершенной формы.

Этот мастер не стремится приукрасить себя для зрителя, он словно говорит – вот мое искусство – судите меня по нему. И, наверное, таким и должен быть настоящий скульптор.

Беседовала с художником историк искусства Юлия Чмеленко